Варвара Галицкая,
Сызрань
varvara@dtc.syzran.ru

В результате мы придумали страну Грамматикалию, населенную самыми странными существами. Поскольку в тот период Сережа увлекался детективами, наше государство не могло обойтись без банды, которую следовало обезопасить, правильно вычислив преступников. Банда называлась “Части речи” и промышляла она кражами часов. Вообще-то я считала, что бандиты безбожно воруют наше время, но братишка нашел более “материальный” объект для их краж. Пахана банды звали “Существительное”, он решал, КТО и ЧТО будет красть; его подручный Глагол придумывал, что для этого нужно делать и сделать. Другой подручный – Прилагательное – определял, в КАКОЙ день нужно совершить кражу; КАКАЯ должна быть для этого погода; КАКОЕ настроение нужно создать исполнителям, и наконец, КАКИЕ могут быть у всего этого последствия. Еще один член банды звался Местоимение Трехликое. В случае необходимости он заменял существительное. Первое лицо его было эгоистичным, оно всегда говорило: “Это Я!” Второе предпочитало все сваливать на других: “Это сделаешь ТЫ!” Ну, и, наконец, третье его лицо всегда говорило о дргуих: “Во всем виноваты он, она, оно и они”. Состоявшее в той же банде Наречие определяло, КАК и КОГДА нужно совершить кражу, а Числительное – СКОЛЬКО часов следует украсть.

В каждом предложении следовало найти бандитов, определить, кого из них как зовут, и какую функцию он выполняет. Главные участники ПОДЛЕЖАЛИ аресту, если отзывались на вопрос “кто?” или “что?” и потому были ПОДЛЕЖАЩИМИ. Те, которые говорили “что делать?”, “что сделать?”, считались “языками”, или СКАЗУЕМЫМИ. Похожие на Пахана члены банды, ДОПОЛНЯЮЩИЕ его распоряжение, являлись ДОПОЛНЕНИЯМИ. Те “бандиты”, которые отвечали на вопросы “как?”, “каким образом?”, “когда?”, “где?”, поясняли ОБСТОЯТЕЛЬСТВА преступления. Ну и, наконец, подручный по имени Прилагательное всегда показывал нам ОПРЕДЕЛЕНИЕ преступных замыслов. У нас был даже коллективный портрет банды, нарисованный на обложке тетради для домашних занятий русским.

Кроме бандитов, в Грамматикалии жили мышки-падежи. Мышек звали “Кто-что”, “Кого-чего”, “Кому-чему”, “Кого-что”, “Кем-чем” и “О ком-о чем”. Мышек я вырезала из бумаги и написала на каждой ее имя . На другом листке бумаги были нарисованы домики. Каждая мышка должна была найти свой домик: именительный, родительный, дательный, винительный, творительный или предложный.

Следующим моим “художественным шедевром” был портрет трех лиц глагола для двух спряжений. Вместо носов у всех были окончания глагола, соответствующие лицу и спряжению.

Но все это не решало другой проблемы: когда я начинала диктовать нашему юному гению текст из учебника, он непременно говорил что-нибудь вроде “Ну и дурь!” или “Какой идиот это написал!”. В один прекрасный день мне надоело с ним спорить, и я просто на ходу придумала свой текст для диктанта на тему “Простые распространенные предложения”:

Краски на столе лежали,

На полу игрушки спали.

Полночь вдруг часы пробили,

Всех сейчас же разбудили.

Краски стали рисовать,

Звери начали играть.

Расшалились не на шутку,

К ним заглянем на минутку!

Красный кот залез в сарай.

В банку с краской – попугай.

Желтый волк на бал спешит.

Спит в кровати белый кит.

Сизый конь на кухне пляшет.

Рыжий гусь платочком машет.

Белка синяя плывет.

Рыбка серая поет.

Лис зеленый влез в буфет,

Мишке дал кулек конфет.

Желтый слон надел манто,

Еж сиреневый – пальто.

Вот такая чепуха

Уложилась в два стиха.

Раз, два, три, четыре, пять –

Песенку начнем опять.

Этот текст Сережа написал без возражений. Но теперь каждый день мне приходилось сочинять что-то новое. Так появились еще два текста для диктантов на ту же тему:

1. Гоблин ужасный залез на чердак

И учинил там сплошной кавардак.

Кошечка следом за ним прибежала,

Все увидала и тут же упала.

После собака большая пришла,

Гоблина вздула,

А кошку спасла.

2. Домик на горке стоит небольшой.

В нем поселился смешной домовой.

Пьет молоко,

Кашу ест по ночам,

Чешет зверюшек

И чешется сам.

Песни веселые утром поет,

Моет посуду, пол в кухне метет.

В гости к соседу спешит вечерами.

Что было дальше – придумайте сами.

Кроме стишков-диктантов мне пришлось сочинять рифмовки для запоминания некоторых правил. Например, на тему “Местоимения”:

Я - бежало по дорожке,

Ты - спешило на банкет. Мы - сидели, свесив ножки,

Вы - составили букет.

Он - бежит на матч футбольный.

Спит на чердаке Оно.

Двор Она рисует школьный,

А Они - идут в кино.

Или на тему “Спряжение глаголов”:

1. Я пешком иду в кино,

Дождик льет уже давно.

Ты бежишь за мной следом,

Хочешь накормить обедом.

Ни к чему обедать мне,

Пусть сгорит он весь в огне.

Ты меня поймать не сможешь –

Растолкаешь зря прохожих.

Попадет тебе от них!

Вот какой я озорник!

2. Мы ползем по тротуару,

Вы поете под гитару.

Мы залезем к вам в подвал,

Вы устроите скандал.

Угостим мы вас чайком,

Вы сбежите в лес тайком.

Мы за вами побежим,

Спрятаться вам не дадим.

Вы засядете в засаду,

Мы залезем на ограду.

Побежите вы в обход,

Мы за вами через брод!

Утомит прогулка вас –

Повторим все еще раз!

Итак, диктанты из каторги превратились в своего рода развлечение. Сережа уже ждал, какую еще чепуху я смогу срифмовать, и радостно смеялся над очередной глупостью. Некоторое время спустя я решила проверить свои разработки на студентах колледжа искусств (музыкального училища), где в то время работала. Вколачивать грамматические правила в головы юных Паганини было занятием нелегким! Как ни смешно, большие мальчики и девочки (возраст студентов – от 13 до 15 лет) восприняли “Русский язык в чепухе” с не меньшим энтузиазмом, чем мой семилетний братишка. Но для них я придумывала диктанты в прозе. Например:

Синий кот лениво раскачивался на пыльной занавеске, когда влетевший в окно попугай спросил: “Где здесь ближайшая столовая?” Кот грустно ответил: “Ближайшая столовая совсем близко. Идите прямо, потом направо, потом налево, потом еще раз направо”.

• “Не пойду!” - решительно заявил попугай.
• – “Почему?” - удивился кот.
• – “Зачем мне ходить? Я полечу!” - ответил попугай и засмеялся.

Один из студентов, правда, сказал снисходительно: “Глюки у Вас, Варвара Дмитриевна!”. Тем не менее, на моих занятиях была просто стопроцентная посещаемость. Ко мне ходили даже те, кто был освобожден от посещения общеобразовательных предметов для подготовки к конкурсу. Мы играли в те же игры, писали те же диктанты. Возможно, для студентов мои занятия были скорее развлечением, чем уроками, но факт остается фактом: правила они выучивали.

Статья напечатана в журнале "Игра и дети", 2002, №5