Образовательный портал Ucheba.com -  главная страница Повышение квалификации учителей
Каталог учебного оборудования, Перечень учебного оборудования РАО с комментариями, Минимальный перечень учебного оборудованияЭкзамены, Тематические планы, Поурочные планы, Методическая копилка, Информационные технологии в школе Психология, Дошкольное воспитание, Управление образованием, Внеклассная работа, Дополнительное образованиеПедагогическая пресса - Справочник руководителя образовательного учреждения, Игра и дети, Дошкольное воспитание, Иностранные языки в школе, Педсовет, Последний звонок  и др.Гостевая книгаОбратная связь
экзамены
тематические планы
поурочное планирование
методическая копилка
информационные технологии в школе
Полезные ссылки
Дистанционное образование

Рекомендуем:

Учебное оборудование для кабинетов химии, физики, географии, биологии и др.

 

Литература

Ответ на билет №42

Основные мотивы лирики М. И. Цветаевой. Чтение наизусть одного из стихотворений.

1. Тема творчестве и судьбы поэта.

2. Тема одиночества.

3. Тема Родины.

4. Тема любви.

5. Мир Цветаевой.

1. Творчество Марины Цветаевой стало выдающимся и самобытным явлением как культуры “серебряного века”, так и истории русской литературы. Она привнесла в русскую поэзию небывалую глубину и выразительность лиризма в самораскрытии женской души с ее трагическими противоречиями. Первый сборник стихов восемнадцатилетней девушки “Вечерний альбом” стал и первым шагом в творческое бессмертие Цветаевой. В этом сборнике она определила свое жизненное и литературное кредо — утверждение собственной непохожести и самодостаточности. Внешние события предреволюционной истории мало коснулись ее стихов.

Позднее она скажет, что “поэт слышит только свое, видит только свое, знает только свое”. Всем своим творчеством она отстаивала высшую правду поэта — его право на неподкупность лиры, на поэтическую честность. В центре цветаевского художественного мира — личность, наделенная безмерной творческой силой, чаще всего — это поэт как эталон настоящего человека. Поэт, по Цветаевой, — творец всего мира, он противостоит окружающей жизни, сохраняя верность тому высшему, что он несет в себе. Сотворение мира для Цветаевой начинается с сотворения своего детства, своей биографии. Многие ее стихи посвящены воплощению поэта в ребенке — поэтом рождаются. “Ребенок, обреченный быть поэтом” — такова внутренняя тема ее ранней лирики.

Мы знаем, мы многое знаем

Того, что не знают они! —

у ребенка-поэта своя правда, отделенная от мира взрослых.

Индивидуальность творчества проявляется у Цветаевой в постоянном ощущении собственной непохожести на других, особенности своего бытия в мире иных, нетворческих, людей. Эта позиция поэта стала первым шагом к антагонизму между “я” и “они”, между лирической героиней и всем миром (“Вы, идущие мимо меня...”):

Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, —
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром...
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой...

“Странной особью человеческой” называла Цветаева поэта, живущего с обнаженным сердцем и не умеющего легко справляться с земным порядком вещей. Поэт бывает смешон, и нелеп, и беспомощен в житейских ситуациях, но все это — оборотная сторона его дара, следствие его пребывания в другом, необыденном мире действительности. Даже смерть поэта, по Цветаевой, есть нечто большее, чем человеческая утрата.

Особый дар настоящего поэта, согласно Цветаевой, — исключительная способность к любви. Любовь Поэта, по ее мысли, не знает предела: все, что не вражда или безразличие, объемлется любовью, при этом “пол и возраст ни при чем”. Близорукость в “мире мер”, но ясновидение в мире сущностей — таким видит она особое поэтическое зрение.

Поэт свободно парит в своем идеальном мире, в мире “нездешнего” пространства и времени, в “княжестве снов и слов”, вне всяких жизненных теснот, в безграничных просторах духа. Иногда для Цветаевой жизнь в снах является подлинной реальностью. В своих сновидческих стихах Цветаева воспела “седьмое небо”, корабль мечты, видела себя “островитянкой с далеких островов”. Сон для нее — пророчество, предвидение, концентрация творческих способностей, портрет времени или предсказание будущего:

Око зрит — невидимейшую даль,

Сердце зрит — невидимейшую связь,

Эхо пьет —- неслыханную молвь.

“Поэт — очевидец всех времен в истории”, — говорила Цветаева. Поэт — невольник своего дара и своего времени. Его отношения со временем трагические. В стихотворении “Прокрасться...” дано такое предположение-утверждение:

А может, лучшая победа
Над временем и тяготеньем —
Пройти, чтоб не оставить тени
На стенах...
Может быть — отказом
Взять? Вычеркнуться из зеркал?..

“Брак поэта со временем — насильственный брак”, — писала Цветаева. Не вписываясь в свое время, в реальный мир, “мир гирь”, “мир мер”, “где насморком назван плач”, она творила свой мир, свой миф. Ее миф — миф о Поэте. Ее стихи и статьи о поэтах — всегда “живое о живом”. Она острее других чувствовала уникальность личности поэтов.

А. Блоку
И, под медленным снегом стоя,
Опущусь на колени в снег,
И во имя твое святое
Поцелую вечерний снег.

А. Ахматовой
Мы коронованы тем, что одну с тобой
Мы землю топчем, что небо над нами — то же!
И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,
Уже бессмертным на смертное сходит ложе.

Но особенно значим в поэзии Цветаевой образ Пушкина. Главное обаяние Пушкина для Цветаевой в его независимости, бунтарстве, способности к противостоянию. В цикле “Стихи к Пушкину” (1931) она говорит:

Вся его наука —
Мощь. Светло — гляжу:
Пушкинскую руку
Жму, а не лижу.
Что вы делаете, карлы,
Этот голубой олив,
Самый вольный, самый крайний
Лоб, навеки заклеймив
Низостию двуединой
Золота и середины?

Цветаева ощущает свое родство с Пушкиным, но при этом остается самобытна. Сама ее жизнь стала бескорыстным служением своему предназначению. Остро ощущая свою несовместимость с современностью, “выписываясь из широт”, она верила, что

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед.

Главным для нее, как для любого великого поэта, была жизнь в собственных стихах:

Чтоб под камнем что-то дрогнуло,
Мне ж — призвание как плеть —
Меж стенания надгробного
Долг повелевает — петь.

………………………………………..

Ибо раз голос тебе, поэт,
Дан, остальное — взято.

Пройдя свой жизненный путь по земле “с полным передником роз! Ни ростка не наруша”, принимая и понимая трагизм своего положения, оборвав “недопетую песнь”, Цветаева верила:

Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!

Она действительно осталась Поэтом, с которым “...Разлуки — нет!”

2. Состояние одиночества — одно из наиболее характерных состояний Цветаевой. В юности, а затем в молодости она ощущала одиночество не по годам, тоску по чьей-то заботе, жаждала быть нужной другим и остро страдала от своей ненужности. Конфликт между бытом и бытием, несовместимость небесного и земного, высокого избранничества поэта с его мирским существованием породили это состояние в ней. Этот конфликт пронизывает все ее творчество, приобретая самые разные оттенки, а в центре его — сама Марина Цветаева. Лирическая героиня Цветаевой одинока от несбывшейся любви или дружбы, одинока как поэт, противостоящий миру, одинока в своем мироощущении и миропонимании. С одиночества начинается творческая самостоятельность.

Час ученичества! Но зрим и ведом

Другой нам свет, — еще заря зажглась,

Благословен ему грядущий следом

Ты — одиночества верховный час!

(“Ученик”, 1921)

Она уходила в одиночество, неизменно сопровождавшее ее, “ибо странник Дух и идет — один”, и бывшее одновременно и величайшим страданием, и величайшей благодатью. Благодатью, так как только внутри себя можно обрести свободу:

Уединение: уйди
В себя, как прадеды в феоды.
Уединение: в груди
Ищи и обретай свободу...

Свободу, необходимую, чтобы творить. Ей было свойственно стремление творить, созидать так, чтобы “лучше нельзя”; жажда быть необходимой, незаменимой тому, кто затронул в данный момент ее творческое воображение, ее душу. Не находя себя в реальности, она уходила в себя, в свою Душу. “Вся моя жизнь — роман с собственной душой”, — говорила она.

Земная дружба не могла растопить ее одиночества. В стихотворении “Роландов Рог” (1921) Цветаева дает себе выразительную характеристику: “Одна из всех — за всех — противу всех!”

Иногда она видит разрешение конфликта в собственной смерти, раскрывая при этом суть внутреннего противоборства Поэта и Человека:

Жив, а не умер,
Демон во мне!
В теле — как в трюме,
В себе — как в тюрьме.
...В теле — как в крайней
Ссылке. — Зачах!
В теле — как в тайне,
В висках — как в тисках
Маски железной.

Это романтическое двоемирие поэзии Цветаевой рождено именно конфликтом бытового с бытийным. Поэтому, не найдя в реальном мире гармонии, она обращается к прошлому, где герои жили по законам рыцарства, чести и мужества, или “улетает” в заоблачные высоты, где “тот свет — наш”. Но ведущий символ ее личности — море, глубокое, неисчерпаемое, непостижимое, самодостаточное. И себя, и свою душу она видит всегда “морской”, даже ее имя Марина значит “морская” (“Душа и имя”, 1911):

Но имя Бог мне иное дал:
Морское оно, морское!
...Мечты иные мне подал Бог:
Морские они, морские!
...Но душу Бог мне иную дал:
Морская она, морская!

Образ моря у Цветаевой так же многолик, как и ее душа: это и бунт, и стремительность, и глубина, и опасность, и любовь, и неисчерпаемость. Море отражает в себе небо и объединяет морское и небесное начала. В стихотворении “Душа” (1923) она вмещает в свою поэтическую душу и небо, и море:

Выше! Выше! Лови — летчицу!
Не спросившись лозы — отческой
Нереидою по — лощется,
Нереидою в ла — зурь!
Лира! Лира! Хвалынь — синяя!
Полыхание крыл — в скинии
Над мотыгами — и — спинами
Полыхание двух бурь!

Ее душа принадлежала вечности, символами которой она считала море и небо, земную природу и неземные миры. Поэтому так обостренно она воспринимает конфликт между временем и вечностью. Каждый поэт, по ее мнению, сопричастен вечности, так как, живя в настоящем, он творит для будущего. Под “временем” она понимает сиюминутность, то, что приходит и уходит с человеком, а “вечность” — это бессмертие, в которое уходит душа человека. В стихотворении “Хвала времени” (1923) Цветаева пишет о том, что ей неуютно в современности, поэт за временем “не поспевает”, “время ее души” — недостижимые и безвозвратно ушедшие эпохи прошлого. Но прошлое ушло, в современности нет дома для ее души, поэтому душа ее рвется в вечность, к тому небесному дому, к “тому свету”, о котором она говорит в стихотворении “Новогоднее” (1927). Еще в 1917 году Цветаева делает запись в своем дневнике: “Я ближе всех к мертвому. Может быть, потому, что легче всех пойду (пошла бы) вслед, в Туда! В Там! Домой!” В отличие от большинства людей смерть вовсе не казалась ей какой-то стеной, рубежом (“Нет этой стены: живой — мертвый, был — есть”), а, напротив, была уникальным способом освободиться от всех земных уз, и от тела (“в теле — как в склепе, в себе — как в тюрьме”), и от временных рамок, которые ограничивают безграничность:

О, как я рвусь сей мир оставить,
Где маятники душу рвут,
Где вечностью моею правит
Разминовение минут..

и от каких-то земных условностей, не дающих любящим друг друга быть вместе:

Дай мне руку на весь тот свет,

Здесь мои обе заняты...

И, может быть, именно этим и объясняется последний шаг Цветаевой — самоубийство, ведь для нее смерть — это лишь “авторское тире”. И недаром незадолго до конца, в последнем стихотворении, написанном за несколько месяцев до смерти, она восклицает:

И — гроба нет! Разлуки — нет!

3. Родившись в Москве, Цветаева всегда ощущала себя детищем города. В цикле “Стихи о Москве” она писала:

...Я в грудь тебя целую,

Московская земля!

Дом был ее пристанищем, с ним она связывала чувство Родины, России — с ее историей, бунтующими героинями, цыганами, церквями и, конечно же, Москвой. В стихах 1916—1917 годов она отразила тот накал страстей, бушевавших в России, которые заслоняли красоту ее бесконечных дорог, быстро бегущих туч, багровых закатов, беспокойных лиловых зорь (“Сегодня ночью я одна в ночи...”):

Бессонница меня толкнула в путь.

— О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой! —

Сегодня ночью я целую в грудь —

Всю круглую воюющую землю!..

Ее восприятие революции было сложным, противоречивым, но эти противоречия отражали метания и искания значительной части русской интеллигенции, вначале приветствовавшей падение царского режима, но затем отшатнувшейся от революции при виде крови, проливаемой в гражданской войне.

Белым был — красным стал:

Кровь обагрила.

Красным был — белым стал:

Смерть победила.

Это был плач, но не злоба. Плач по убиенным, которые “окунулись” в мир войны, приносящей смерть. В стихотворении “Белое солнце и низкие, низкие тучи...” Цветаева сочувствует бедствиям своего народа:

Чем прогневили тебя эти серые хаты, —

Господи! — и для чего стольким простреливать грудь?

Поезд прошел, и завыли, завыли солдаты,

И запылил, запылил отступающий путь...

Вдали от родины, в эмиграции, она пишет стихи, поэмы, основанные на фольклорном материале, используя сказку, былину, притчу:

Заклинаю тебя от злата,

От полночной вдовы крылатой,

От болотного злого дыма,

От старухи, бредущей мимо...

На чужбине трагизм цветаевской тоски по России усиливается:

Гой России — нету,

Как и той меня.

Символом России для Цветаевой была любимая ею рябина:

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья.

Я родилась.

В стихотворении “Тоска по родине!” (1934) она пишет:

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И, все — равно, и все — едино.

Но если по дороге — куст

Встает, особенно — рябина...

Цветаева не могла не вернуться в Россию не только потому, что жила в эмиграции в ужасной бедности, но и потому, что не могла жить вне своего народа, родного языка. Она не надеялась найти себе “домашний уют”, но она искала дом для своего сына и, главное, “дом” для своих детей-стихов. И она знала, что этот дом — Россия. Она плыла в Россию навстречу бедам и гибели. Родина встретила ее ироничным неприятием и эвакуацией в камский городок Елабугу. Не выдержав “бездны унижений”, она ушла из жизни. На могиле Марины Цветаевой стоит доска с ее же стихами из цикла “Пригвождена...”:

И это все, что лестью и мольбой

Я выпросила у счастливых.

И это все, что я возьму с собой

В край целовании молчаливых.

4. В 1912 году выходит в свет сборник стихов Марины Цветаевой “Волшебный фонарь”, где впервые появляется тема любви. В понятие “любовь” она вкладывает безмерно Много. В поэме “На Красном Коне” поэтесса приносит в жертву своему высшему возлюбленному — Гению в образе всадника на красном коне — все земные любови. Она все бросает в костер творчества, где сгорает ее жизнь:

Пожарные! Душа горит!..

Любовь в творчестве Цветаевой многолика: дружба, материнство, снисхождение, презрение, ревность, гордыня, забвение — все это лики любви. Любовь у Цветаевой изначально обречена на разлуку. Радость обречена на боль, счастье — на страдание. Но она умела радоваться тому, пусть недолгому, счастью, которое ей дарила судьба:

Мой! — и о каких наградах.
Рай — когда в руках, у рта —
Жизнь: распахнутая радость
Поздороваться с утра!

Но и в эти минуты она не только была счастлива, но и страдала:

Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая...
И стон стоит вдоль всей земли:
“Мой милый, что тебе я сделала?”

И все-таки счастью подчиненности в любви Цветаева предпочитала несчастье свободы и оставалась поэтом. Она была верна себе, своему творчеству, ибо ее верность не в подчинении, а в свободе:

Никто, в наших письмах роясь,
Не понял до глубины,
Как мы вероломны, то есть —
Как сами себе верны.

И даже близость ее души с душой возлюбленного не могла заменить ей той любви, которую давала свобода:

Как правая и левая рука —
Твоя душа моей душе близка.
Мы смежены блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
Но вихрь встает — и бездна пролегла
От правого — до левого крыла!

Цветаева требовала достоинства в любви и достоинства при расставании:

И слезы ей — вода, и кровь —
Вода, — в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха — Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.

Сила ее чувств была поистине шекспировской. У Цветаевой была именно та “всемирная отзывчивость”, которая была у Пушкина. Отношение Цветаевой к Пушкину удивительно: она его любит, ревнует и спорит с ним, как с живым человеком. В ответ на пушкинское:

Тьмы низких истин нам дороже

Нас возвышающий обман —

она пишет: “Нет низких истин и высоких обманов, есть только низкие обманы и высокие истины”. Цветаева с яростью говорит о жене Пушкина, которая позволила себе выйти замуж после Пушкина за генерала Ланского.

5. Цветаева мощью своего творчества показала, что женская любящая душа — это не только хрупкая свечка, не только прозрачный ручеек, созданный для того, чтоб в нем отражался мужчина, но и пожар, перекидывающий огонь с одного дома на другой. Вся поэзия Марины Цветаевой — это безграничный внутренний мир, мир души, творчества, судьбы.

E-mail: portal@ucheba.com
Последнее изменение